«Классически драмтеатровская», вроде тех же «Демидовы. Версия» (на этот аттракцион по отмыванию евразовских денег лучше вообще никогда не ходить), не такая скандальная, как «Молоко». Старым фанатам срочно подобрать портки и бежать смотреть, если вы вдруг этого ещё не сделали. И ни в коем случае не читать дальнейший текст.
Не скажу, что спектакль совсем уж беспросветно плох. Скорее, он просто средненький. После того, как постановка закончилась, я слышал комментарии вроде: «А чё, очень жизненная история!».
Ну да, история жизненная, обычная. История непримечательных серых людей из не менее непримечательных серых советских панельных хрущевок. До самого конца я не понимал, а кому в этом спектакле я собственно должен сочувствовать? В нем нет условно белых героев, нет и черных. Все одинаково серые.
Есть главный герой — Виктор Зилов (играет Василий Мещангин. Он же, вроде как, идейный вдохновитель всего этого непотребства) — старая, бухающая, как конь, откровенная мразь. Он всеми силами пытается выглядеть умным, красивым, обаятельным и находчивым, прикрывая всё это откровенно пустой мечтой об утиной охоте. И в его трагедии нет совершенно ничего интересного. Это как наблюдать за соседом, который ушел в запой и вполне закономерно потерял всё: жену, друзей, деньги, саму жизнь в конце концов.
Лично я не особо жалею подобных людей — это их собственный выбор. Окружение у Зилова соответствующее: трус-коллега Саяпин — подкаблучник и просто тряпка. Он настолько никакой, что жена только спит и видит, как бы уйти от него к кому-нибудь поуспешнее. В данном случае — к начальнику по фамилии Кушак, которого играет Егор Спиридонов.
В этой версии (а любой желающий может ознакомиться, по данным Википедии, аж с тремя экранизациями, есть еще видеоверсия МХАТовской постановки с Хабенским) здешний начальник Зилова — это эдакая копия знаменитого гайдаевского Шурика.
И в этом то и кроется проблема. Если в полукомичных сценах, где нужно играть робость или неуклюжесть, это срабатывает просто великолепно, то в сценах, где нужно дать начальника, образ начинает сразу разваливаться. Шурик же вечный студент, какой из него суровый шеф?
Откровенно мерзотного Зилова по-настоящему любят целых три женщины. Первая, с кем мы знакомимся — его любовница Вера, которую достаточно обаятельно отыгрывает Таисия Краева.
Вера — это такая советская барышня не очень тяжелого поведения. Возможно мне кажется, но у Таисии Краевой постоянно подобные роли, амплуа, так сказать. В спектакле она всех демонстративно троллит, соблазняет всё, что может соблазниться, а в конце совершенно неожиданно находит свою любовь — ничем не примечательного товарища Кузакова (он же Максим Самсонов). А её манера называть всех вокруг Аликами, доведена до состояния бесконечно повторяемого гэга.
Изначальная драма красивой, умной, невероятно обаятельной и сексуальной женщины, на которую, словно пчелы на цветок слетаются все мужики, с одной лишь целью — переспать, и которых совершенно не заботит её внутренний мир — эта драма ушла.
Вера — просто женщина, мечтающая о настоящей любви. И поэтому же не очень работает история её отношений с Кузаковым. В пьесе он описан, как немного неряшливый, не выделяющийся, мало говорящий и задумчивый парень. Из-за этого он вечно находится в тени Зилова, по крайней мере, того Зилова, что в пьесе.
Как можно находиться в тени того Зилова, что в спектакле — непонятно. То есть, грубо говоря, в пьесе она не могла найти нормального парня (да, парня, они там все значительно моложе), потому что такие не решались знакомиться с такой ого-го барышней, а в постановке, она вроде как сама дура — выбирает самые плохие варианты.
Сразу после любовницы, на почётном втором месте мы видим жену Галину (Юлия Безноскова). И по мнению режиссера сего действа (а это сам Игорь Николаевич Булыгин, заслуженный, на минуточку, не то, что некоторые котоподобные недокритики) — Галина — женщина неплохая, но этакая провинциальная дурочка.
Есть интересная закономерность, чем меньше Мещангин и Безноскова разговаривают во время совместных сцен, тем лучше они получаются. В любовь Зилова не веришь, но так и должно быть, но и в любовь Галины тоже не очень то верится.
Ну и наконец — третья — истинная ЛЮБООФФ, по крайней мере, большую часть спектакля он так говорит, Зилова — Ирина. Студентка, приехавшая поступать на ИнЯз. Играет ее Екатерина «Маленькая собачка до старости щенок» Борисенкова. И даже играет то нормально. Ну как, нормально. Просто очень сложно поверить, что якобы очень чистая и наивная, красивая и ухоженная восемнадцатилетняя девушка может влюбиться в пятидесятилетнего озабоченного алкаша с огромным пивным пузом. Это было бы еще хоть как-то понятно, если б он был суперуспешен и богат, или хотя бы был дьявольски обаятелен, как Моё кошачье Величество.
Но ведь ей все равно, есть ли у Зилова его злополучная хрущевка или нет. Поэтому любовь Ирины у Борисенковой (не по её вине) выглядит, как какая-то форма ментального расстройства.
Помимо мальчика с венком, чью роль можно вообще то было сократить в два раза, остается последний, один из самых важнейших персонажей — официант Дима (Алексей Карпов). И это, по задумке автора пьесы — антипод Зилова.
В чем конкретно его антиподность заключается в трактовке Нижнетагильского драматического, не очень понятно. Кроме того, что Дима умеет охотиться, а Зилов нет. Возможно в том, что у Димы есть моральные принципы и он невероятно стабилен? Наверно так. Но ведёт он себя при этом, будто делает всем просто огромнейшее одолжение, от его чрезмерной гордыни хочется бросить ему в морду кирпич прямиком с бельэтажа.
Святая котья матерь, в первой же массовой сцене все эти существа с упоением поют какой-то зоновский шансон.
Весь спектакль — это один большой вопрос. Как? Как это вообще работает? На чем строятся отношения этих людей? За что вообще Зилова любят женщины? Как его терпят друзья? Как он умудрился обзавестись хоть одним то другом? Как он в итоге все-таки не остался совсем один?
Второй вопрос, чуть поменьше. Зачем? От песни про уток меня начало тошнить еще в конце первого акта. К концу я её возненавидел. Все эти дурацкие флэшбэки, когда похмельный Зилов делает пару звонков по телефону, сначала мы ждём, пока эту сцену минуту подготовят, Мещангин напялит плащ, сцену развернут, он говорит два-три предложения, свет гаснет и мы опять ждём.
Персонажи практически никак не развиваются. Мы просто узнаем их лучше, но сами же они никак не меняются. События, как это сейчас часто бывает, не прогрессируют по эмоциональной напряженности. Самое ужасное, что эпохальное событие, легендарная пьянка, после которой главгероя вроде как все возненавидели и символически похоронили, тот самый суперскандал оказывается настольно нефееричным, по сравнению с тем же начальным застольем на новоселье, что сидишь такой и думаешь: «И что, это всё?».
Ответов на все вопросы у моей Морды откровенно мало. И я очень надеялся, что он все-таки застрелится.
Намурлыкаю хоть чего-то хорошего. Всё-таки и оно там имеется. Все сцены, где люди не просто стоят, а хоть что-то делают (бухают, чаще всего) еще худо-бедно можно смотреть. Хорошо поставлена сцена попытки Зилова помириться с женой, где декорации двигают сами актёры, где правильно работает свет и мизансцена. Прекрасен момент, когда Галина узнает, что у мужа есть молодая любовница Ирина, молча заходит в кафе, молча кладет плащ на стул и также молча уходит.
В спектакле превосходная работа со светом. Ответственна за это достижение прекрасная девушка Елена Харламова. Висящие уточки и дверной проём загадочно светятся в полумраке, по-настоящему магически, гипнотизирующе. Стоит отметить, что наполняемость зала была и правда в районе 50%. Работницы театра строго шикали на нарушителей масочного режима.
Свежие комментарии